– Мистер Мейсон, Вы меня слышите? – приятный женский голос с металлическими нотками, и в сторону: «Давление падает, травма черепа, немедленно найдите доктора Карлайла для консультации, сильнее всего пострадали конечности, вызовите пластического хирурга…». Потолок несется сверху-вниз, каждую секунду ослепляя светом ламп.

– Я не… могу… пошевелить пальцами, – Джек чувствовал, как при этих словах из его глаз потекли слезы. Ожоги на щеках начали саднить, из носу потекло. «Какой стыд», – пронеслось у него голове. Ноги отнялись при падении, рука повреждена…
– Мистер Мейсон, все будет хорошо, – женщина-врач оказалась не только обладательницей приятного голоса, но и красавицей с блестящими рыжими глазами, и золотистые искорки на радужной оболочке ординатора напомнили Джеку кошмар, из которого ему чудом удалось спастись. Доктор сжала его ладонь, и он вцепился в ее мягкие белые пальцы из последних сил.
– Она подожгла здание, – заговорил он в лицо ординатору, брызгая слюной на халат, – следы… следы загорелись, и все вспыхнуло!

Ординатор выдернула руку, и каталка унеслась дальше по коридору, взбалтывая лекарство в капельнице. «Он в шоке», – отмахнулась врач от предложения интерна сообщить нейрохирургу о симптоматике: бред, галлюцинации, тревога. За каталкой закрылась двустворчатая дверь с суровой надписью «Стерильно!». Суета людей в белых халатах действовала успокаивающе – их было много, и они знали, что делать. Анестезиолог поднес к лицу Джека пластмассовую маску: «Когда я скажу, начинайте считать до десяти».

И в этот момент где-то поблизости произошел взрыв. Дверь распахнулась, и операционная наполнилась взволнованными криками из вестибюля. Запахло дымом, и Джек запаниковал. Медсестра спешно захлопнула дверь – или так ему только показалось, потому что медики начали покидать комнату.
– Что случилось?.. Эй! – пытался говорить как можно громче Джек, но голосу не доставало сил. Через несколько секунд операционная была пуста. И тогда он почувствовал ЭТО – знакомый трепет, неприятное ощущение, как будто тебя щекочут наэлектризованным веничком из фольги. В тот же миг боль начала отступать. Джек все еще не чувствовал пальцев, но волновало его это гораздо меньше.
Приблизившийся белый силуэт склонился к нему – это была ординатор из приемного покоя. На ее бейдже ему удалось разобрать фамилию: Соломэ. «Симитка? – с презрением подумал Джек. – Не похоже». Светлые локоны врача свесились вниз.

– Как Вы себя чувствуете, мистер Мейсон? – спросила она участливо.
– Я не… что там случилось? – вспомнил он внезапно.
– Взорвался баллон с кислородом, – улыбнулась ординатор, и Джеку стало спокойно. Она же улыбается, значит, все в порядке. – Кто на вас напал?
Сердце Джека сорвалось с ритма. Закусив губу, он вдруг с ясностью увидел все, что произошло с ним накануне, и задрожал. «Все равно она не поверит, – подумал он, приготовившись лгать. – В приемном покое меня психом сочли».
– Я Вас выслушаю, Джек, – тепло сказала она, снова вкладывая свою приятную мягкую ладонь в его обожженную руку – ту, которая еще функционировала. И это подействовало, он поверил.
– Я поспорил с бывшей девушкой, ну и – знаете, как это бывает? – перешел границы, – «Ловко вышло», – похвалил себя Джек за вольный пересказ нелицеприятной картины. Доктор Соломэ понимающе кивнула, – Я просто хотел, чтобы она вернулась, и был настойчивее, чем нужно. Поцеловал ее, – даже сейчас, обожженный и испуганный, он чувствовал прикосновение теплых губ Алекс, украденное, сладкое, и улыбнулся, сквозь боль.
– Но ей это не понравилось? – подтолкнула его ординатор.
– Верно, – прошептал Джек. – Она ударила меня, потом, еще раз, и я разозлился и…
– Попытались не только поцеловать ее? – улыбнулась игриво доктор Соломэ. Эта женщина его понимает. Она знает, что все вышло случайно.
Джек заметил неотчетливое движение за спиной ординатора: ему показалось, что там кто-то стоял, высокий, темный, пугающий – но в следующий момент все казалось мимолетным видением.
– Продолжайте, мистер Мейсон, – доктор чуть сжала его руку.

– Она… отшвырнула меня – как котенка, – зрачки Джека расширились. – Как такое может быть? Она весит пятьдесят килограммов. А потом, она ушла. Я попытался встать и тогда увидел, что она… Алекс… ее кожа сияла, понимаете? Как будто ее натерли фосфором. Она уходила из комнаты, и вдруг ее следы начали гореть, потом они превратились в дорожку огня, и этот огонь ворвался в комнату, как огромная оранжевая змея, – Джек задержал дыхание, пытаясь успокоиться.
– Вы пытались потушить огонь? – спросила ординатор.
– Извел два огнетушителя, лил воду – ничего не помогало. Хотел выбраться из дома, но горел весь первый этаж, и я…
– И Вам удалось выбраться на крышу и спрыгнуть с нее, – закончила доктор Соломэ.
– До сих пор не понимаю, как остался цел. Огонь… он хотел меня убить, доктор, и я сломал спину, когда упал – ему почти удалось. Но теперь… Вы мне поможете, да?
– Вы пытались ее окликнуть? – прозвучал холодный высокий мужской голос, и Джек вздрогнул от волны страха, окатившей его, словно ледяной водой. Говоривший вышел из-за спины ординатора, с того места, где, как показалось Джеку, кто-то стоял раньше.
– Эй, Вы кто…
– Ответьте, мистер Мейсон, – улыбнулась доктор Соломэ, склоняясь к пациенту с зовущей, томной улыбкой на губах, прекрасная, как цветок. – Это важно.

– Когда она уходила, Вы заметили свечение и огонь – Вы пытались окликнуть ее, позвать, привлечь внимание? – говоривший подошел достаточно близко, чтобы Джек смог его рассмотреть: высокий, красивый мужчина лет тридцати. «Ну и косы!» – усмехнулся он про себя, разглядывая длинные, безупречно уложенные, черные волосы мужчины.
– Да, я позвал, – ответил Джек, заметив недовольно надутые губы ординатора. «А, черт, скрывать больше нечего…». – Она обернулась, и… ее лицо было другим. Это свечение… Алекс красивая, очень, но не настолько. И еще глаза: у Алекс глаза зеленые, но в этот момент…
– … они были черными, как ночь, – договорил за него длинноволосый мужчина. «И откуда этому женоподобному пижону знать?!» – рассердился Джек. Странный человек продолжал торчать в операционной.
– А потом она просто ушла, – закончил Джек. Ему хотелось, чтобы разговор прекратился, и кто-нибудь занялся, наконец, его спиной, рукой и ожогами.
– Кому еще ты успел это рассказать? – произнес длинноволосый мужчина.
– Никому! – оскорбленно проговорил Джек. «Кроме вас двоих», – добавил он мысленно. – Могу я поинтересоваться, кто Вы такой?

– Можешь, – ответил мужчина, обходя операционный стол. Джеку было нелегко уследить за ним, но опасность, исходящая от длинноволосого, пугала. Доктор Соломэ отстранилась от него и улыбалась теперь своему странному товарищу. Все это не предвещало ничего хорошего.
– Я чувствую на нем ее запах, – прошептала ординатор томным голосом, облизывая губы, – он великолепен…
– Какого Дьявола…

– Ш-ш-ш… – прошептал мужчина, и у Джека в буквальном смысле отнялся язык. Длинноволосый красавчик склонился к перепуганному пациенту. Джек взглянул на его лицо, и ему захотелось кричать: радужные оболочки мужчины были темно-красными и словно горели изнутри зловещим огнем. – Меня зовут Клавдий, мистер Мейсон, будем знакомы.
– Соломэ, сможешь взять след? – спросил длинноволосый ординатора. С той стороны стола что-то происходило. Не без труда оторвав испуганный взгляд от лица Клавдия, Джек повернулся на странный влажный звук вперемешку с похрустыванием и журчанием, и то, что он увидел, свело его с ума. Ему хотелось визжать, содрать с себя кожу, сбежать, но было не шевельнуться.
Красивая женщина, державшая его за руку, словно вывернулась на изнанку. Повсюду была кровь, белая слизь и куски одежды. Клавдий засмеялся и повернул голову Джека лицом к себе.
– Вы ведь сохраните все в тайне, мистер Мейсон?
Джек кивал головой изо всех сил. Действующей рукой он пытался дотянуться до лацкана дорогого пиджака Клавдия – если не до горла, но мышцы ему не подчинялись.
– Мистер Мейсон, я Вам верю, – сказал Клавдий и улыбнулся. В сердце Джека затеплилась надежда: «Они отпустят меня… отпустят… я никому не скажу… кто мне поверит?!». – Ты права, – сказал Клавдий, обращаясь к тому, что было ординатором, – запах весьма аппетитный.
Челюсти мужчины начали увеличиваться, в раскрытой полости рта под верхней губой начали появляться, спускаясь вниз, острые белые клыки. Все произошло в доли секунды. Клавдий склонился к Джеку и, проколов сонную артерию, начал пить. Звуки с другой стороны операционного стола начали стихать.
Когда все закончилось, Джек был еще в сознании. Он не чувствовал, как течет кровь по шее – наверное, дело в ожогах – и все еще надеялся выжить. «Это сон, страшный сон».

– Приятного аппетита, Соломэ, – сказал Клавдий размахивающей хвостом пуме и вышел из операционной, в буквальном смысле, растаяв в воздухе на третьем шаге. В следующий миг гигантская кошка прыгнула на операционный стол.

__________________